— Магнус, малыш, — произнесла Ребекка самым мягким тоном, на который была способна, и оперлась корпусом о прилавок. Подождала, пока он снова взглянет ей в глаза. — Так во что мой идиот-братец втянул тебя на этот раз?

О’кей, остается осознать очевидное: у него съехала крыша!

Мел Гибсон из «Теории заговора», Брилл, герой Джина Хэкмана из «Врага государства», — вот кем он становится. Правонарушитель, псих-одиночка, уверенный, что против него все сговорились, живет на дискуссионных форумах, а за каждым углом ему мерещится одна конспирология. Осталось только завести страницу в Интернете, поселиться в лесной избушке и заклеить целую стену вырезками из газет — вот это будет что надо!

Конечно, убийство Улофа Пальме[78]весьма подходит под эту схему, но, с другой стороны, чем такая версия менее безумна, чем любая другая из имеющихся? Курды, полицейская банда, Лисбет Пальме или случайный пьяный…

All aboard the Crazy train![79]Осторожно, двери закрываются, следующая остановка «Психбольница»!

Всякие бредовые предположения роятся в киберпространстве, как каркающие дикие витры,[80]одно бредовей другого; так почему бы ему тоже не внести свое?

Think about it![81]

А как же иначе удалось так капитально завалить самое важное полицейское расследование в мире? Забить на весь свойственный полиции здравый смысл, нарушить массу правил и законов, назначив непрофессионала руководить и оперативными мероприятиями, и досудебным следствием? Так мало того, еще позволить политруку из Социал-демократической партии вести параллельное расследование во главе собственного мини-СЭПО с прямой санкции министра юстиции…

Странности валили градом, в деле множество вопросов, на которые нет логичных ответов, — все точно так, как предупреждал Эрман. Нормальных объяснений просто нет — или, по крайней мере, таких, которые были бы лучше тех, которые он потихоньку все больше начинал принимать.

К тому же Эйч Пи приходили на ум и другие убийства политиков, за которые кто-то все-таки сел, но при этом они на удивление хорошо подходили под описание «преступник-одиночка без очевидного мотива». Не говоря уже о Человеке с лазерным прицелом.[82]Во всем его преступном турне было что-то методичное, почти как в компьютерной игре. Как будто он проходил разные уровни сложности и шел с каждым разом на все больший риск. Как если бы поднимался в рейтинге вверх…

Из найденного в архиве шведского телевидения Эйч Пи узнал, что, помимо всего прочего, этот парень прожигал награбленное в немецких казино, следовательно, любил играть. А был ли он на самом деле игроком в двойном смысле этого слова? Ведь абсолютно логично — и одновременно полное безумие! А как же обстоит дело с убийством Кеннеди? С паромом «Эстония»? С Одиннадцатым сентября?

В общем, как он и думал, у него поехала крыша. Big time![83]

Эйч Пи в исступлении по нескольку раз в час прочесывал страницы новостей, и хотя большинство из них были посвящены году председательства Швеции в ЕС, ему казалось, что он повсюду их находит. Признаки Игры.

Вылетевший в трубу известный финансист, пропавшая с запертого склада партия динамита или мелкий преступник в Португалии, которому внезапно взбрело в голову взорвать на мелкие кусочки шикарную яхту, а заодно и свою задницу…

Там было все, нужно только понимать, что искать. Вещи, у которых нет объяснения, как бы ты ни вертел и ни крутил их. То есть если объяснением не была правота Эрмана. Что все это просто чертова гигантская Игра!

I’ve opened your eyes and now you can see.[84]

Безумие состоит в том, что он понимал, насколько бредово все это звучит. И все-таки не мог об этом не думать.

«Осознание того, что ты болен, не означает, что ты здоров». Так говорил один алкаш, приятель матери.

В этом есть зерно истины! Но, в отличие от всех этих психов, Эйч Пи — в теме. Он инсайдер, совсем как Брил.[85]Он знает, что существует Игра, собственными глазами видел, на что они способны или, точнее, на что способны толкнуть других…

Больше всего, конечно, бесило то, что им манипулировали. Что они жали на его кнопки и заставляли радостно им подыгрывать. Унизили ради собственного проклятого удовольствия, а затем скинули его быстрее, чем русские спецслужбы — флакон полония.[86]Но неприятно было и то, что он вообще-то наслаждался тем, что был в центре внимания, что у него была масса поклонников. Впервые в жизни Эйч Пи играл в команде, являлся частью чего-то большого… да чего уж там, был одной из звезд.

Проклятье, какой все-таки кайф он от этого испытал! Его так от этого пёрло, что по-прежнему, несмотря на все дерьмо, которое с ним произошло, в душе не мог расстаться с мечтами о том, как бы любой ценой снова вернуться в свет рампы. Как несчастная шавка, жадная до ласки хозяина, который уже ее отколотил, но готовая снова прыгать на задних лапках — как угодно — ради того, чтобы ее погладили по голове. Один вопрос свербел, словно расчесанный укус, и, как бы Эйч Пи ни пытался от него отделаться, ничего не получалось. Если бы он знал в тот вечер, что в полицейской машине едет Бекка, что она пострадает или может пострадать от камня, который ему предстояло кинуть через перила, имело бы это какое-то значение?

Эйч Пи не знал ответа на этот вопрос. И до сих пор, после многих часов раздумий, он не мог угомонить этого беса сомнения простым нажатием кнопки «Yes» или «No».

Полное безумие!